Жёсткий ответ Сталина Черчилю
или история самого грациозного наливатора Советского периода
Февраль 1945 года.
Ливадийский дворец в Ялте едва успел отогреться от крымской зимы. В залах скрипел паркет под сапогами охраны, в воздухе стоял тяжёлый дым кубинских сигар Черчилля, американская вежливость Рузвельта сталкивалась с советской суровостью. Карты перекладывались, судьбы государств чертили карандашом. Великая тройка собралась решать мир — но не всё на той встрече касалось только фронтов и границ.
Был в Ялте один эпизод, не вошедший в учебники. Его не покажут в документальных хрониках. Но именно он навсегда изменил траекторию одной странной, почти курьёзной ветви инженерной мысли — искусства идеального налива.
Ливадийский дворец в Ялте едва успел отогреться от крымской зимы. В залах скрипел паркет под сапогами охраны, в воздухе стоял тяжёлый дым кубинских сигар Черчилля, американская вежливость Рузвельта сталкивалась с советской суровостью. Карты перекладывались, судьбы государств чертили карандашом. Великая тройка собралась решать мир — но не всё на той встрече касалось только фронтов и границ.
Был в Ялте один эпизод, не вошедший в учебники. Его не покажут в документальных хрониках. Но именно он навсегда изменил траекторию одной странной, почти курьёзной ветви инженерной мысли — искусства идеального налива.
Слева направо: Уинстон Черчилль, Франклин Делано Рузвельт, Иосиф Виссарионович Сталин
Фотография с Крымской (Ялтинской) конференции. Три лидера союзников — Великобритании, США и СССР — обсуждают устройство послевоенного мира. Именно в эти дни, по легенде, Сталину был впервые продемонстрирован «нагиватор» Черчилля.
Фотография с Крымской (Ялтинской) конференции. Три лидера союзников — Великобритании, США и СССР — обсуждают устройство послевоенного мира. Именно в эти дни, по легенде, Сталину был впервые продемонстрирован «нагиватор» Черчилля.
Сэр Уинстон Черчилль демонстрирует Иосифу Сталину портативный механический наливатор британской сборки. Устройство, работающее от заводного ключа, вызывает у Сталина сдержанный интерес. Позже именно эта "игрушка" вдохновит советский проект НН-100.
Сэр Уинстон Черчилль, любитель отменного коньяка и тонкой английской иронии, в один из вечеров неспешно достал из кожаного кейса диковинный аппарат — нечто среднее между музыкальной шкатулкой и артиллерийским дальномером. С довольной ухмылкой он поставил его на стол, завёл ключом, что висел у него на шее, и объявил:
— This, gentlemen, is the Nagivator. A marvel of British engineering — perfectly measured shots, every time.
(«Господа, перед вами „Нагиватор“. Чудо британской инженерии — идеально отмеренные порции, каждый раз.»)
Сталин, не отрывая взгляда от прибора, прищурился и бросил взгляд на переводчика:
— Нагибатор? — переспросил он, подозрительно сморщив лоб.
Переводчик сдержанно улыбнулся, слегка кашлянул и пояснил:
— Наливатор, товарищ Сталин. Просто у мистера Черчилля произношение… характерное.
Черчилль, не уловив тонкости, удовлетворённо кивнул, потянулся к сигаре и добавил:
— Precisely. Nagivator.
(«Именно так. Нагиватор. «)
Он нажал на рычажок — и через полминуты пять идеально ровных 50-граммовых порций золотистого напитка стекли в пять рюмок с поразительной точностью.
— Gentlemen, — сказал он, поглядывая на Сталина, — allow me to demonstrate the pinnacle of British engineering.
(«Господа, позвольте продемонстрировать вершину британской инженерии.»)
— А это что за штуковина? — с интересом поинтересовался Рузвельт.
— The Nagivator, — с гордостью повторил Черчилль. — A portable, mechanical shot dispenser. Designed by the same brilliant minds who broke the Enigma code. Now used for more… festive missions.
(«Нагиватор. Портативный механический разливатель. Разработан теми же гениями, что взломали „Энигму“. Теперь работает на более… праздничных задачах.»)
Сталин, наблюдавший за происходящим с привычной сдержанностью, усмехнулся:
— Забавная безделушка.
Черчилль, не упуская случая, наклонился к переводчику и тихо сказал пару фраз. Переводчик, слегка растерянно, обратился к Сталину:
— Мистер Черчилль спрашивает, не желаете ли вы обмена. Ему очень приглянулся один бронзовый лев — что у лестницы, перед южным входом. Он бы поставил его у себя в саду…
Наступила тишина. Сталин снял трубку с подставки, затянулся, выдохнул и, глядя на переводчика, произнёс:
— Я вещами, принадлежащими советскому народу, не торгую !
Черчилль молча пожал плечами. Рузвельт засмеялся. А Иосиф Виссарионович на мгновение задумался.
— This, gentlemen, is the Nagivator. A marvel of British engineering — perfectly measured shots, every time.
(«Господа, перед вами „Нагиватор“. Чудо британской инженерии — идеально отмеренные порции, каждый раз.»)
Сталин, не отрывая взгляда от прибора, прищурился и бросил взгляд на переводчика:
— Нагибатор? — переспросил он, подозрительно сморщив лоб.
Переводчик сдержанно улыбнулся, слегка кашлянул и пояснил:
— Наливатор, товарищ Сталин. Просто у мистера Черчилля произношение… характерное.
Черчилль, не уловив тонкости, удовлетворённо кивнул, потянулся к сигаре и добавил:
— Precisely. Nagivator.
(«Именно так. Нагиватор. «)
Он нажал на рычажок — и через полминуты пять идеально ровных 50-граммовых порций золотистого напитка стекли в пять рюмок с поразительной точностью.
— Gentlemen, — сказал он, поглядывая на Сталина, — allow me to demonstrate the pinnacle of British engineering.
(«Господа, позвольте продемонстрировать вершину британской инженерии.»)
— А это что за штуковина? — с интересом поинтересовался Рузвельт.
— The Nagivator, — с гордостью повторил Черчилль. — A portable, mechanical shot dispenser. Designed by the same brilliant minds who broke the Enigma code. Now used for more… festive missions.
(«Нагиватор. Портативный механический разливатель. Разработан теми же гениями, что взломали „Энигму“. Теперь работает на более… праздничных задачах.»)
Сталин, наблюдавший за происходящим с привычной сдержанностью, усмехнулся:
— Забавная безделушка.
Черчилль, не упуская случая, наклонился к переводчику и тихо сказал пару фраз. Переводчик, слегка растерянно, обратился к Сталину:
— Мистер Черчилль спрашивает, не желаете ли вы обмена. Ему очень приглянулся один бронзовый лев — что у лестницы, перед южным входом. Он бы поставил его у себя в саду…
Наступила тишина. Сталин снял трубку с подставки, затянулся, выдохнул и, глядя на переводчика, произнёс:
— Я вещами, принадлежащими советскому народу, не торгую !
Черчилль молча пожал плечами. Рузвельт засмеялся. А Иосиф Виссарионович на мгновение задумался.
После возвращения с Ялтинской конференции, Сталин приказал срочно созвать лучших ведущих советских специалистов.
Вечером в Кремле состоялось закрытое совещание. За массивным дубовым столом, под картой Союза и с бюстом Ленина в углу, собрались:
— Надо сделать наливатор. Только не игрушку, как у англичан. А настоящий. Электронный. Надёжный. На сто персон. Украшенный в лучших традициях СССР. Чтобы у них, понимаете ли, челюсть треснула от зависти.
Барский осторожно уточнил:
— С функцией одновременного налива, товарищ Сталин?
— С функцией восторга, — ответил Сталин и откинулся в кресле.
Совет продолжался до глубокой ночи.
Вечером в Кремле состоялось закрытое совещание. За массивным дубовым столом, под картой Союза и с бюстом Ленина в углу, собрались:
- академик Шапиро — главный инженер НКТП по точной механике,
- инженер Воскобойников — заведующий лабораторией ГосНИИ автоматики,
- профессор Мельников — разработчик распределительных систем для промышленности,
- и молодой, но подающий надежды конструктор Барский — автор экспериментального прототипа дозированного налива в Наркомпищепроме.
— Надо сделать наливатор. Только не игрушку, как у англичан. А настоящий. Электронный. Надёжный. На сто персон. Украшенный в лучших традициях СССР. Чтобы у них, понимаете ли, челюсть треснула от зависти.
Барский осторожно уточнил:
— С функцией одновременного налива, товарищ Сталин?
— С функцией восторга, — ответил Сталин и откинулся в кресле.
Совет продолжался до глубокой ночи.
После возвращения с Ялтинской конференции Сталин собирает ведущих инженеров и учёных. На фото — момент дачи прямого указания о создании советского наливатора на 100 персон. Присутствуют профессор Мельников, академик Шапиро, инженер Воскобойников и конструктор Барский.
День победы. Торжественный приём в Большом зале Кремля. Центральное место занимает грандиозный советский наливатор, выполненный в сталинском ампире, с автоматической раздачей на сто рюмок. Гости аплодируют в момент налива, на лицах — неподдельный восторг.
Проект получил название «НН-100» — Народный Наливатор на 100 персон.
Работы велись в глубокой секретности, под видом «переносного средства автоматизации питания высшего командного состава». К 9 мая аппарат был готов.
Он представлял собой поистине величественное устройство: массивный круглый пьедестал с резным орнаментом в стиле сталинского ампира. По его окружности — 100 стеклянных рюмок, аккуратно расставленных под бронзовыми кранами. В центре возвышалась трёхъярусная колонна объемом на сто литров, украшенная золотой звездой и акантовыми листьями. Из каждой трубы струилась жидкость, наполняя рюмки с почти театральной торжественностью. Всё устройство напоминало фонтан славы — символ изобилия и триумфа эпохи.
При нажатии кнопки, из-за кулис раздавался марш Александрова, центральная колонна начинала грациозно вращаться, наполняя рюмки. Температура напитка поддерживалась идеально стабильной, а доля погрешности в наливе не превышала ±0,2 грамма.
Впервые аппарат был использован в Кремле на приёме в честь Дня Победы. Реакция гостей — от маршала Рокоссовского до Константина Симонова — была однозначна: «Вот это — настоящее оружие мира!»
Когда несколько месяцев спустя в Потсдаме Черчилль увидел советский наливатор в действии, он сначала побледнел, затем глотнул виски из своей фляжки и, не говоря ни слова, вышел из зала. По возвращении в Лондон, он передал лаконичный приказ:
— Уволить всех. Абсолютно всех. И пусть кто-нибудь, чёрт возьми, наймёт мне одного русского инженера.
Так наливатор стал не просто изобретением — он стал символом советского инженерного превосходства, тайной гордостью учёных и украшением закрытых приёмов.
Секретная разработка «НН-100» хранилась в архиве под грифом «Особой важности» до 1991 года. А в 2025-м, на волне интереса к историческим редкостям, один из мастеров, вдохновлённый этой историей, создал его точную копию… но это уже совсем другая история.
Работы велись в глубокой секретности, под видом «переносного средства автоматизации питания высшего командного состава». К 9 мая аппарат был готов.
Он представлял собой поистине величественное устройство: массивный круглый пьедестал с резным орнаментом в стиле сталинского ампира. По его окружности — 100 стеклянных рюмок, аккуратно расставленных под бронзовыми кранами. В центре возвышалась трёхъярусная колонна объемом на сто литров, украшенная золотой звездой и акантовыми листьями. Из каждой трубы струилась жидкость, наполняя рюмки с почти театральной торжественностью. Всё устройство напоминало фонтан славы — символ изобилия и триумфа эпохи.
При нажатии кнопки, из-за кулис раздавался марш Александрова, центральная колонна начинала грациозно вращаться, наполняя рюмки. Температура напитка поддерживалась идеально стабильной, а доля погрешности в наливе не превышала ±0,2 грамма.
Впервые аппарат был использован в Кремле на приёме в честь Дня Победы. Реакция гостей — от маршала Рокоссовского до Константина Симонова — была однозначна: «Вот это — настоящее оружие мира!»
Когда несколько месяцев спустя в Потсдаме Черчилль увидел советский наливатор в действии, он сначала побледнел, затем глотнул виски из своей фляжки и, не говоря ни слова, вышел из зала. По возвращении в Лондон, он передал лаконичный приказ:
— Уволить всех. Абсолютно всех. И пусть кто-нибудь, чёрт возьми, наймёт мне одного русского инженера.
Так наливатор стал не просто изобретением — он стал символом советского инженерного превосходства, тайной гордостью учёных и украшением закрытых приёмов.
Секретная разработка «НН-100» хранилась в архиве под грифом «Особой важности» до 1991 года. А в 2025-м, на волне интереса к историческим редкостям, один из мастеров, вдохновлённый этой историей, создал его точную копию… но это уже совсем другая история.