Рабочее общежитие под Куйбышевом. Комната № 17.
Вечером в комнате собрались трое: дядя Коля, Серёга и молодой Гена. На столе — колбаса, хлеб, солёный огурец. В центре, на отдельном столе — потертый, но работоспособный Громозека. Четвёртым был новенький, вселился недавно — Арнольд Осипович Сливнюк. Как-то сразу он не понравился: молчаливый, надменный, всё с собой таскает какой-то тёмный кейс, в столовые не ходит. Да и имя с фамилией… какие-то не вызывающие симпатий. По документам — инженер, но толком ни с кем не общался. За столом он сидел напряжённый, ни во что не встревал, но всё время смотрел на часы. И на дверь. Пальцы дрожали.
— Ну, мужики, за Арнольда Осиповича нашего, — сказал дядя Коля. — Новый человек, а с нами за компанию! И хлопнул в ладоши. Громозека ожил: жужжание, поворот, поиск.
Три стакана — точная наводка. Один промах — в чайную кружку.
— Всё как всегда, — хмыкнул Серёга.
Время шло. Настроение было тёплым, разговор — неспешным. Но Арнольд всё больше уходил в себя. То дёргался, то вздыхал, то снова смотрел в часы, будто чего-то ждал.
И вдруг — дверь резко распахнулась. В комнату ворвались двое в штатском.
— Комитет госбезопасности. Не двигаться! — бросил один.
Но опередил их не кто-нибудь, а сам Арнольд Осипович. Он вскочил, перевернул табурет, выхватил из-за пояса пистолет и пронзительно завизжал:
— Всем стоять!
В этот момент Громозека проснулся. Крик сработал как триггер: бочка щёлкнула, повернулась — и почти сразу остановилась, зафиксировав тёмную фигуру в чёрной рубашке. Отличная цель. Раздался щелчок клапана. Плёск. Струя спиртного ударила Арнольду Осиповичу прямо в лицо. Он всхлипнул, отшатнулся, махнул рукой — пистолет выскользнул и с глухим стуком упал на пол. Агенты мгновенно бросились вперёд, повалили его на пол и скрутили.